Тайна венской ночи - Страница 39

– Чья это была идея?

– Галимова. Он предложил собраться в Вене.

– А вы позвонили Фаркашу?

– Да, позвонил. Мы были с ним… как сказать… компаньоны в этом деле.

– В котором он должен был два миллиона долларов вашей компании?

Давид угнетенно молчал.

– Давайте быстрее, – устало попросил Дронго, – все равно полиция все быстро выяснит. И про ваш совместный и не очень законный бизнес с господином Фаркашем тоже. А если мне придется выступать свидетелем, то я вспомню, что именно вы советовали Фаркашу убить вашего босса.

– Я говорил это в фигуральном смысле. Это шутка…

– В полиции могут не понять вашу шутку, особенно после совершения убийства Галимова.

– Я его не убивал, – разозлился Давид, – и дурацких советов тоже не давал. Это была обычная шутка.

– Галимова сегодня убили. После вашей шутки.

– Я не имею к этому никакого отношения! – крикнул Давид.

Сидевшие недалеко Руслан и Амалия даже вздрогнули.

– Не кричите, – строго одернул его Дронго, – я еще не сказал, что вы убийца.

– Я не имею никакого отношения к этому преступлению, – твердо произнес Давид.

– Как вы относились к погибшему?

– Уважал его. Он был руководителем нашей компании.

– Насколько мне удалось услышать, вы его ненавидели. Считали «везунчиком».

– Да, считал, – с явным вызовом сказал Давид. – Он ведь из очень бедной семьи, шестой ребенок в семье маляра. Первые пятнадцать лет он не знал, что такое сытый желудок, новая одежда. Я видел его бывший дом, его детские фотографии. Это был несчастный ребенок, который должен был работать у нас водителем или охранником. Но он стал президентом. Сначала был обычным спекулянтом, перепродавал старые компьютеры, потом наладил какую-то линию готовой одежды, потом вложил деньги в издание книг. В середине девяностых любое дело могло приносить доходы. А когда у него начались неприятности и налоговые органы начали серьезно им заниматься, он женился на своей нынешней супруге. И все сразу от него отстали – ведь мать Айши была двоюродной сестрой самого президента, а в нашей стране родственные связи имеют огромное значение. Вот поэтому я и считал его «везунчиком». Но, очевидно, зря так считал. Сейчас мы в разных положениях, и я полагаю, что мне лучше, чем ему. Поэтому готов взять назад свои слова про «везунчика».

Из приемной менеджера вышли Иосиф Яцунский и его супруга. Он держал ее за руку, она вытирала слезы.

– Несчастный Анвар Кадырович, – вздохнула Инна.

Яцунский посмотрел на собравшихся.

– Нам разрешили подняться в свой номер, – сообщил он печальным голосом, – Инна очень плохо себя чувствует. Сейчас позовут фройляйн Вурцель, а потом ее попросят быть переводчиком для остальных, хотя я сообщил господам следователям, что наш компаньон Фаркаш немного владеет немецким. После допросов всем разрешат подняться в свои номера. А завтра утром мы должны будем встретиться, сразу после завтрака.

Вероника поднялась и вошла в приемную, чтобы пройти в кабинет менеджера. Яцунский посмотрел на Дронго.

– Вы тоже следователь? – мрачно спросил он по-немецки.

– Нет, – ответил Дронго по-русски, – я частный эксперт.

– Участвуете в расследовании, – понял Иосиф Александрович. – Правильно делаете. Только я думаю, что это был какой-то сумасшедший. Насколько я понял, убийца даже не взял деньги из кармана несчастного Галимова. Это был точно какой-то одержимый маньяк.

– Почему обязательно маньяк? Может, Галимова убил Фаркаш. Ведь у него были для этого основания.

– Фаркаш? – Яцунский оглянулся, поискав глазами Дьюлу. – Он бизнесмен, а не убийца.

– Кажется, Карл Маркс написал, что если капиталу обеспечить пятьсот процентов прибыли, то нет такого преступления, перед которым он бы остановился.

– Не думаю, что Фаркаш мог бы на такое решиться, – возразил Яцунский.

– Мы можем наконец подняться наверх или пройдем еще один допрос? – простонала Инна.

– Мы уходим, – кивнул супруг, направляясь в сторону лифта.

В кабинет менеджера вызвали Дьюлу Фаркаша. Там уже находилась Вероника, хотя сам Дьюла очень неплохо говорил по-немецки. Дронго снова взглянул на Давида.

– Сейчас позовут вас. Вы не сможете мне подсказать, о каком таком секрете вы говорили с Русланом и Амалией? Вы даже обсуждали, стоит ли об этом говорить Галимову или нет.

– Вот этого я вам не скажу, – живо встрепенулся Давид, – это не мой личный секрет. Спросите у них; если они захотят, то сами вам все расскажут.

– Так я и сделаю. Что теперь будет с долгами Фаркаша? Как вы считаете?

– Не знаю. Если Яцунский разрешит, то мы их реструктуризируем. Но Яцунский пока не президент компании. Двадцать пять процентов акций принадлежат уважаемой супруге посла, а еще двадцать пять теперь отойдут жене Галимова. Значит, контрольный пакет все равно будет у них и они сами будут решать, что им делать. Яцунский не имеет права решать от их имени.

– Значит, если судить объективно, смерть Галимова была выгодна Фаркашу и отчасти вам.

– Да, – согласился Давид с явным вызовом, – она была выгодна всем нам. Но только я его не убивал, это точно.

Дронго повернулся и подошел к Руслану и Амалии. При его приближении Руслан поднялся, заслоняя Амалию, словно собираясь ее защитить.

– Простите, что беспокою вас так поздно, – начал Дронго, – представляю, в каком вы состоянии.

– Вы следователь? – удивился Руслан.

– Не совсем. Я всего лишь частный эксперт. У меня к вам несколько вопросов.

– Какие вопросы?

– Я был в парке, когда вы оказались рядом со мной, и я случайно услышал, как вы разговаривали с Давидом. Он спрашивал вас о каком-то секрете, а вы говорили, что пока не решились сообщать об этом Галимову. И даже сказали, что он расстроится.